Батый в Кремле
Дом Советов — под наводкой,
Рвутся мины — язвы сплошь,
Дом Советов, ты подлодкой
В русской памяти плывёшь.
Берегись, Москва, Батыя:
Танки, проволока, чад,
Стонут храмы золотые,
Души русские кричат.
Окружили, уложили
Тех, что думали и жили,
Что за Родину боролись,
На снаряды напоролись…
Ах, как брали их в прицелы
Нанятые офицеры
Кантемировской,
Таманской
И Дзержинской,
И Рязанской,
Даже Тульской — слезы, слёзы,
И в садах, и в скверах — кровь,
А с Кремля Батый угрозы
Шлёт: “Кишков, пинай их вновь!”
* * *
Тихо в армии, на флоте.
Хан Батый — хвала, почёт.
В гости в Кремль на вертолёте
Опускается Бушчёрт:
“Ба-а, не чаял встретить чёрта!..”
Чёрту чёрт шепнул хитро:
“А тебя сняло с учёта
Некое Политбюро?”
И тушуется дядило.
Главный чёрт ему всерьёз:
“Чё, алмазов не хватило,
Демократию развёз?
К стенке люмпена, опасен
Шквал внезапный парусам,
Е Б Н, ты — Стенька Разин,
Ты у гоев — Ленин сам!”
Хан покаялся, шалея:
“Напортачил я с плеча,
А не лечь мне в Мавзолее
Прикорнуть… за Ильича?”
Главный чёрт — на вертолёт:
“Русский крах, я чую, близко,
Зарулю на Сан-Франциско,
Мумию он не сопрёт?”
Едет, сволочь, и орёт.
А Батый на “ЗИЛе” мчится
И кобенится, мурло:
“Не успел я помочиться
Вертолёту на крыло!”
* * *
Не кручинься ты, поэт,
Ты, как Дом Советов, сед,
Ты расстрелян, ты измазан
Танков траками в пути,
Ты, как рана, перевязан
У России на груди.
Но, поэт, тебе природа
Ярость нежную дала,
Слушай, слушай стон народа,
Слушай, слушай хрип урода,
Конь твой пенит удила,
Конь твой вздыбится, поэт:
Без России — тесен свет,
Без России — нож делений,
Без России — мир темней.
Батуханы на колени
Скоро встанут перед ней.
Русские, вперёд, вперёд,
Мы попали в переплёт!..
Запад нас учить горазд, —
Меркнут нивы, гаснут зори.
Ныне хмырь и педераст
Русских девушек позорит.
У подъезда, у ограды
Чьи-то жёны верещат,
Покупают их пираты
И в постель к себе тащат.
* * *
Супермен пяти вершков,
Обаскаченный Кишков,
Бритый, толстый, карапузный,
Непадаюший улусный,
Футболист из Лужников:
“Гей, Явлинский, гей, Гайдар!”
И по головам — удар,
И по головам — пинок,
А ему из перестрелки
Головы-то на тарелке
Приподносят, как венок:
И Явлинский, и Гайдар
Не сиреневый нектар —
Кровь сосут в ангарах Дома,
Над казнёнными глумятся,
И Кишкова жрёт истома
Напинаться, напинаться.
Упырям велит: “Подать!”
И — пинать, пинать, пинать.
А они — на стадионе,
Реформаторы, в законе:
“В мячиках ли интерес,
Головы пинать — прогресс!”
И — с тарелкой в жар паркетов
Головы ссекать,
Тарелки
Звякают из перестрелки:
“Четвертуйте Дом Советов!”
* * *
Дом Советов осаждён
И распят, и пригвождён,
Там — свинец, каленый, острый,
Там — железо, там — тротил,
Там — в дыму пропали сёстры,
Братьев порох проглотил.
Русский, взрей в просторе синем,
Не конючь удобный трап.
Почему твою Россию
Изнасиловал сатрап?
Пьяным брюхом, пьяной рожей,
Пьяным шлёпаньем губы
На пахана он похожий,
Хан — рабы, рабы, рабы!..
С первомайских площадей
Русь бредёт между людей,
Платье порвано, помято
И коса расплетена,
Значит, хамы и хамята
Захотели ордена?
Ты потрафь, судьба, народу,
Опрокинь хапужью власть,
Боль на сушу, боль на воду,
Боль на совесть пролилась.
И гудят колокола:
“Не река по дну текла,
Кровь под окнами струилась,
Усмиряя русский дух,
Хан явил монаршъю милость —
Зоб расклювил, как петух!”
* * *
Генерал Грачёв — под ханом,
Е Б Эном, лихоманом,
Генерал Панкратов, Ерин,
Генерал Галушка, тля:
В них Батый весьма уверен,
Пузо пяля из Кремля.
Генеральские погоны —
Арестантские вагоны.
У, казнители уюта,
Русской чести палачи,
Черномырдина, Малюты,
В тюрьмах клацают ключи!..
Деды — штурмом на Рейхстаг,
Внуки их — на Дом Советов?
Дьяволы без партбилетов,
Но с “присягой” на устах.
Ветер горя, ветер смерти,
Пепла, плазмы ли пыльца?
Пьют за Спасской башней черти
Возле чёрта-подлеца.
Вы, могильные микробы,
Групповое вороньё,
Зарываете без гроба.
Нас, замотанных в тряпьё,
Нас, от хана и до хана,
От молитвы до молитвы,
От обмана до обмана,
Нас, от битвы и до битвы.
* * *
Дом Советов, с древней Троей
Я сравню тебя, пока.
Подлость рядится в герои
И подкоп усердно роет —
Оборона не крепка.
Залп — изменники с Афгана,
Залп — изменники с Генштаба,
Пламя — фырк,
Кривлянье хана,
Пляшет огненная жаба:
“Баба требуется, баба,
Посисястей баобаба,
Бабу алчу, Салтычиху,
Деспотическую с чиху,
Не крольчиху, а самчиху!”
Вот — зрачками подмигнул,
Вот — сапожки натянул,
Хрясь — по лозунгам, иконам,
Хрясь — по митингам, колоннам,
Хрясь — по гимнам, по гербам
И по тёплым черепам!
Дом Советов — тени, тени,
Окна сукровью густы,
В Мавзолее со ступеней
Упразднил Кишков посты.
* * *
Хан, безмозглый чайник медный,
Стол соорудил победный:
С ним — Кишков, колонизатор,
С ним — Чубайс, приватизатор,
С ним — Явлинский, провокатор,
С ним — Гайдар, ассенизатор,
С ним — Панкретов и Галушка,
С ним — Грачёв, липясь, и Ерин,
Рюмки им, а хану кружка, —
Врёт Батый, как сивый мерин:
“Мы гражданскую войну Раздавили?”
Хор:
“Гадину!”…
Батый:
“Заменили Федерацию На?”…
Хор:
“Кастрато-педерацию!”…
Батый:
“Рюмки, чарки и бокалы На?”…
Хор:
“Половники-черпалы!”…
Вместе:
“Выплывают расписные
Стеньки Разина челны!”…
Вьюги — саваны сквозные,
Русские обречены?
Русские — в цепях, в цепях.
Воют хищники в степях.
* * *
Главный чёрт — масон за морем,
За железной полосой,
Он здоровый — русским горем,
Не собачьей колбасой.
Вина чёрту — из рубина
И салат — из жемчугов,
Над кроватью плеть-дубина
Для прорабов и врагов…
Вызвал на ковёр Батыя:
“Ты момент прогарцевал
И Россию наповал
Ты не сшиб — провал, провал!”
Рёбра пополировал:
“Завинчу тебе болты я!”…
Хан мычал, но не перечил,
А дефекты налицо:
У него опухла печень
И какое-то яйцо.
Расщемляется яйцо —
Человечнеет лицо,
Защемляется яйцо —
Чингизханеет лицо.
Хан Бушчёрта заверяет:
“Русь добью я до конца,
Если даже потеряю
Оба порченных яйца!”
* * *
Наказание Господне —
Ад… амнистии не жди,
Заседают в преисподней
Опочившие вожди.
Троцкий:
“Вы с Батыем солидарны?”…
Свердлов:
“За Россию благодарны”…
Ягода:
“Он когтит её, когтит”…
Феликс Здмундович:
“Кровь спецназу не претит”…
Горбачёв:
“Крокодилий аппетит!”.
Берия:
“Вы подосланы?”
Горбачёв:
“Досрочно
Агитнул антихрист в ложу,
Я понравился заочно,
А на пенсии построчно
Достиженья сверхурочно
В мемуарах я итожу.
Мы в аду, а кто святые —
Кто клепает на Батыя,
На супругу, сеет драму?”…
И читает телеграмму:
“Адекватна канонада,
Мы из ада… бомбы надо?”
* * *
К раю тракт предельно узкий,
Время плакать, а не петь:
Как тебе не стыдно, русский,
Мальтирыцарей терпеть?
Накалился, треснул камень:
В телецентр — по крови, вброд
Гои, гои с кулаками
Шли, не гои, а народ.
Вникну в рощи луговые,
Обращусь ли к именем,
Ой вы, мёртвые, живые,
Пособите русским, нам!
Не ущелие предгорий,
Не морской вертеп гремит,
Дом Советов — крематорий,
Дом Советов — динамит…
Мне, поэту, счастья нету,
Не душа, во мне — кулик,
Я мечусь по белу свету,
Я не старый, а старик,
Я не старый, я усталый,
За пургой, за сетью стрел
Я иду сквозь пьедесталы
За Россию — на расстрел!
* * *
Хан как бы — на мостике:
“Генералы, хвостики,
Вы, покудова темно,
Цельтесь в каждое окно,
Цельтесь в каждое звено,
В раму цельтесь, заодно,
В каждую,
И цельтесь в дверь!”.
1500 — потерь:
1500 — детей?
Матерей?
Отцов?
И дедов?
Е Б Н, мохнатый зверь.
Штурм Дворца, твоя победа —
Физзарядочка чертей.
Сзади, сзади — генералы,
Рэкэтёры, обиралы,
Закомандывали: “Бей!”
Русские — в дыму, в дыму,
Под расстрел их и в тюрьму,
Русских сизых голубей.
Хан Батый, молчи, молчи,
Головы тебе — мячи.
* * *
Нападающий центральный
Не Кишков — Батый банальный,
А лакеи-игроки,
К званиям не дураки,
Катят голову, как доллар,
Катят голову, как мяч,
Сам Батый ногами долго
Дрыгает — и мяч он вскачь
Настигает, ай, ловкач,
Но не мяч, а голова,
Чья, припомнил бы сперва,
Сколько их, голов, срубил?
Обувь кована свинцом.
Сколько душ он погубил
Во Дворце
И за Дворцом,
Беломраморным тем Домом?
Дом Советов,
Батухан
На Москву пришёл с погромом,
Русь ему — чужой Афган:
Генералы из Афгана —
Не гаремницы ли хана?
* * *
Холуям касанья мало,
Дабы радость показать,
Лезут в очередь кагалом
Зад кагана полизать.
Лижут шею, лижут брови,
Лижут нос и лижут пуп,
А каган ещё суровей,
Неуёмен, потен, груб:
“Ну, мошенники, к ногам,
Я каган ай не каган?
Щекочите ягодицы
И мизинчики, авось
Служба хану пригодится,
Поняли?”. И началось:
“Хи, хи, хи и ха, ха, ха?”.
И раздвинулись меха,
Рот Батыя: “Поперхнулись,
Субчики-лакеи, брысь!”
Не Батый гневел, сутулясь,
Рысь к прыжку готова, рысь.
В банях парятся, паскуды,
Забурбуливаясь в плед,
С-под Явлинского посуды,
Плохо вылизанной, нет.
* * *
Дом Советов, мрамор белый,
Как Чернобыль, поседелый.
Телевидения вышка
Из бетона и стекла,
Словно спидовая вспышка
Иль заразная игла.
Телевидение — мрак,
Ты, Иван, Иван-батрак.
Миллионы оскорбили,
1500 — убили,
Клеветой пятня с экрана,
Русская садняща рана.
Анаша, марихуана,
Глыбный “ЗИЛ” — кибитка хана.
Злобу голоса чужого
Нам давно заткнуть пора.
Батальону Макашова
И Ачалова — ура!
Против голода, разора
И бесправья, и надзора
Широко народ восстал.
Хан действительно трухнул,
Хан дивизии нюхнул,
Спас винтовкой пьедестал.
Сыновья мои, солдаты,
Поверните автоматы
На предателей народа:
Клетка — нам, а им — свобода?
Стонут храмы золотые,
Стонет русская земля,
Мы распутного Батыя
Вытолкаем из Кремля.
* * *
Говорит сестра сестре:
“В воскресенье, в октябре,
Офицерами Грачёва
Мы убиты на заре!”.
Братик брата теребит:
“Мама, не луна, скорбит,
Генералами Батыя
Ты убит и я убит!”.
Офицер набряк в квартире,
Кровь убитых на мундире,
Укокошил депутатов,
Но мерещатся ему
То Руцкой, то Хазбулатов
В беломраморном Дому.
Офицер набряк в квартире,
Мысли — гири,
Руки — гири,
Блещет свежая медаль,
И не спит — убитых жаль?…
И сто грамм теперь не лечат,
Нелегко ублюдку тут.
Русских — русские калечат,
Русских — русские гнетут.
Невредимы, милованны
Лишь омоновцы — болваны
И бейтаровские лбы,
Конституции столбы.
Хан Батый на них садится
И с похмелья веселится.
Зря не точит он балясы,
Голой пяткой не сучит,
Как сырой ошмёток мяса,
Ест Россию и урчит.
* * *
На кострах бензинных осень
Трупы корчит у дорог…
Русь забросил,
Нас забросил,
Очерствел, страдая, Бог.
Утомил его разбойник,
Хан Батый, кремлёвский вор.
За покойником — покойник:
Танки бухают в упор.
Хан охрип, с кремлёвской крыши
Замяучил, как немой:
“Всё моё, трава и мыши,
Мой трамвай и рынок мой!”
Меж Москвой и Телль-Авивом,
Красной Пресней и Тверской
Нас попотчевали дивом
Хазбулатов и Руцкой…
Чёрт — с крестом у изголовья,
В обрамлении штыков, —
Нас попотчевали кровью
Черномырдин и Кишков.
Впереди — суды, конвои,
Хан Батый, суму готовь:
Не сотрут И не отмоют
Палачи святую кровь!
Заперла в Кремле ворота
Инвалютная орда,
Воля русского народа
Поднимается, тверда.
Кремль дрожит,
Батый дрожит,
Время к финишу бежит.
Кровь рабочая по склонам,
По долинам и полям.
Русским вздохом, русским стоном
Путь означен журавлям.
Тает стая молодая,
Тонет в хмурости дневной.
И летят они, рыдая
Над расстрелянной страной.
А колокола крутые
Повторяют без конца:
“Проклята семья Батыя,
Семя гнусного самца!”.
4-23 октября 1993 года