Недавно в Дагестане прошёл красивый и мудрый праздник «Белых журавлей», на который приехали поэты и прозаики Кавказа и России. Расул Гамзатов, Пётр Проскурин, Владимир Гусев, Арсений Ларионов, Олег Шестинский, Людмила Щипахина, Владимир Карпов. Геннадий Иванов, Самед Нунуев, Игорь Ляпин, Владимир Еременко, все мы гости народа, истосковавшегося по дружеским встречам и радостному чувству — добрососедства, братства и единения. У нас, ариев, одно крыло — Европа, другое — Азия.
И недавно же мы отметили семидесятилетие со дня рождения Исхака Машбаша, знаменитого сына адыгского народа и России. От Союза писателей России юбиляра приветствовал я. От Международного Сообщества Писательских Союзов — Ринат Мухамадиев, тоже знаменитый сын татарского народа и России. Вот и попробуй — раздели-ка нас: мы — строители и защитники древней многонародной земли, седой и благородной России!..
Я никогда не забуду выступлений Расула Гамзатова — порывистых, беззаветно верных, выстраданных сердцем и словом. Не забуду я и моего друга, адыга крылатого, Исхака Машбаша.
Кто сказал, что Майкоп далёко? А уж Махачкала вообще рядом! Но сумеем ли мы уберечь Россию?..
Забытая встреча
Она ведь была. Она ведь не увядала. Она ведь окликала нас и звала, звала — в школы и дворцы, институты и театры: а на широких и красивых проспектах Махачкалы — звенела струнами, пристукивала легкими каблуками, радостно ударяла в ладони и полыхала перед каждым русским поэтом цветами, жаркими и росистыми.
Дагестан — приветливый и хлебосольный край. Всюду нам улыбались. Всюду нам — распахнуты окна, калитки, двери: заходи, здоровайся, будь гостем и другом, согражданином и тем, кем родила тебя мать -на добро государству, на верность жизни и на счастье порогу отчему.
Сколько в центральных газетах и журналах стихов и рассказов, повестей и романов просверкало? Сколько вдохновенных дагестанцев нашло приют и уважение в душах русских, да разве только в русских? Виктор Кочетков, Владимир Чивилихин, Станислав Куняев, Михаил Числов, Александр Филиппов, Анатолий Жигулин, Михаил Алексеев, Владимир Солоухин, Анатолий Иванов, Эрнст Сафонов, не перечислить, так много они отдали сил и дней крылатых переводу, дабы мордвин и нанаец, чуваш и дагестанец не миновали русского раздумья, русского стола и русской судьбы.
В СССР мы проникали друг в друга, народ проникал в народ, человек человеку шаг своей щедрости дарил. Куранты на Спасской башне каждому народу, каждому честному чину Родины секунды текущие возвещали и Гимн Союза Советских Социалистических Республик распрямлял и возвеличивал каждого: учитель или шахтер, композитор или врач, солдат или полководец, министр или повар, профессор или уборщица, — бессмертная мелодия лилась в сердце и распластывала солнечные крылья над миром!..
В Хасав-юрте нас окружали плясками, объятиями, осыпали на нас горы аплодисментов и благодарностей. Каялись — не уберегли братскую страну. Скорбели -много убитых в Чечне. Вздыхали — разбазаривают территории генералы, министры и президенты. Обижались — не защищают правители тех, кого обездолили и осиротили магнаты, проклятые крестьянами и рабочими, ветеранами и беспризорниками.
Но — хватит печалей. За Дворцом Культуры толпа колыхнулась. И молодой дагестанец, стройный и красивый, взволнованный и нежный, произнес, к танцу готовясь:
«Я люблю Россию!
Я русских люблю!
Я Москву Люблю!
Я воин!
Я защищаю Родину!..»
Олег Шестинский, поэт, Владимир Еременко, журналист, Людмила Щипахина, поэтесса, Владимир Гусев, критик, ну мало ли нас, литераторов, москвичей, — встали и зааплодировали герою! Хосав-юрт же!..
Поглаживая вышивку накрахмаленной белой кофточки в центр толпы крепкая дама, симпатичная женщина втолкнулась: «О чем судачим? Меня насиловали и убивали дудаевцы и басаевцы, я же русская, русская я!..»
И — крутанулась. И — вскинула руки. И — поплыла. И — метнула:
К Черномырдину легла я,
Дал он золота с ведро,
Пропади любовь былая,
Хай живе Политбюро,
Витька грабит, Борька грабит,
Витька вор и Борька вор,
Каждый золото прорабит
По ночам себе во двора.
Наш Гарант силен, однако,
Пил на сцене и плясал,
Мимо шла моя собака,
Он догнал — и покусал!..
Не надо лидерам обижаться, мол, сравнивают их с собаками, лидеры нас ниже собак опустили: кому легче, нам или ихним собакам, а?!..
Народ ни живым, ни мертвым подлости не прощает.
Здесь, в Дагестане знаменитом, я вновь и вновь чувствую: я рос на Урале, среди башкир и татар, среди русских и украинцев, среди белорусов и мордвы, среди чувашей и наших кулугуров, староверов, не изменивших первоосновам православия.
Они — ковшик колодезной воды тебе подадут, кланяясь. Они — в дом тебя введут торжественно, как долгожданного князя…
А — башкиры?! Башкиры — нам ощущениями пространств и безголосого непокоя очень родственны. А безголосый — зоркий, цепко всматривающийся оком и сердцем орлиным в дали неизмеримые, в горы, серебристо мерцающие гранитными скалами, в реки, пенисто сбегающие с хребтов к ровным и ликующим долинам. Башкиры -сильные и реющие птицы!..
Пропили, прошарабанили СССР не народы, а лживые и ненасытные лидеры, не убережем Россию — каждый ее народ намыкается в горем.
Витька шпарит на гармошке,
Борька водку пьет и пляшет,
Ну, а Клинтон им в окошке
Моньку голенькую кажет.
Черномырдин Витька к газу
Подключает Украину,
Мы его теперь, заразу,
Будет гнать, аж до Берлину.
Черномырдин Витька вонью
Отравил хохляцкий Киев,
Не зажал порты ладонью,
Ни свои и ни морские!..
Свои порты, штаны, значит, пусть бы они, Ельцин и Черномырдин, скидывали там, где им взбредется, пусть бы теряли их у нас и за рубежами Отечества. Но морские порты — на Черном, Балтийском, Каспии, Азове, — кто разрешил им?! Враги.
Оценку врагам дает народ, эпоха, история. Клеймо — несмываемо.
Слово — учитель и поводырь
Договорились бы руководители республик и областей со своими писательскими организациями о финансировании издания книг не только на местах, но и в Москве, дабы шла книга по всей России, а не по региону лишь, и можно было бы решить вопрос о возрождении знаменитых библиотек повести и романа, поэтических библиотек, публицистики и критики, библиотеки новинок. Сколько замечательных произведений задушило это беспутное десятилетие, это развратное, обжорное, грабительское время олигархов и предателей!.. Мы — многонародная страна. Мы — многонациональная Родина.
А чем заняты жестокие и скудоумные «мастера» телевизионного слова? Сталкивать, ссорить народы. Растаскивать интеллигенцию России по разным «маркетингам и союзам», например, Сергей Филатов, бывший руководитель президентской администрации Ельцина, посылает «спецов» нюхать на перифириях таланты молодые и затаскивать их в его графоманский «совет», полон презрения к традиционным, государственным творческим союзам и комитетам, Филатов, по сути, вредит вдохновенному желанию одарённых людей объединиться и помогать государству, помогать деятелям общественным консолидировать народы России. Хватит грызни. Хватит взаимоупрёков.
Какая ныне у нас национальная линия или политика? Никакая. Газетно-телевизионная ядовитая распря, змеино втекающая в быт и в мышление граждан, гадюка, выкормленная и отдрессированная изменниками России. Борьба идёт не за дружбу и братство народов России, борьба ведётся за исход с отчих просторов русского и других народов, да, да, Америка и Запад бредят российскими недрами, война в Чечне, отторжение республик СССР, предательство «прорабами» России народов Приднестровья, предательство Царём-Гарантом России палестинцев, заигрывание «вождей» России с НАТО, подлое и хитрое умывание рук перед трагедией Югославии и — вращивание Израиля, с его агрессивностью и ненавистью к арабам, в наш нрав, в наши заботы: опять — предательство!..
Чеченские боевики, хаттабы и бен ладены, талибы и вакхабиты — плата Горбачёву и Ельцину за, измену: жаль, гибнут безвинные, воюют между собою те, кто рождён сеять хлеб, добывать уголь и нефть, изобретать машины, строить больницы и дома. Но их гонят воевать, из них делают врагов непримиримых и через них ссорят народы. Сергей Филатов — «наводчик» орудий на Дом Советов, Сергей Филатов наводчик орудий на Чечню, Сергей Филатов — наводчик на таланты России» ползающих существ, заражающих смертельными ядами» новобранцев культуры… Литература — общая наша духовная трасса. Если мы, русские и татары, чуваши и башкиры, мордва и коми, якуты и манси, все, все благородные народы России не вернём радость видеть друг друга, слышать и понимать друг друга через книгу, через её мудрость и красоту, мы непременно непоправимо, мы обязательно дадим ход развалу Отечества. Враги России завязали язык нашим народам, враги России, уничтожив путь книги, вьют змеиные гнёзда в наших душах…
Пора литераторам благородных народов России чётче и смелее соединить усилия в борьбе за возрождение авторитета национальных литератур, пора пособить коллективно Союзу писателей России решить задачу воссоединения многочисленных, а не многонародных писательских «обществ» и псевдоорганизаций, этих незаконно рождённых оппозиционных уродцев, мешающих народам России создавать нравственные опоры и красоту!
В Москве, на базе издательств «Современник» и «Советский писатель» пора возродить, хотя бы, пока, по две редакции — русская и национальная — и планово, планово, подчёркиваю, приступить, к возобновлению великого литературного пути среди народов России, а там — ближнее зарубежье не побрезгует подключиться. Делом возрождения литературного пути должны заняться писатели, не имеющие своих, личных, издательств, писатели, кто болеет сердцем о переводе произведений с языка на язык, но во имя дела державного, а не во имя семейной выгоды. Ведь многие, выманивая из кармана государства деньги на «юбилейные и праздничные» издания, едут на курорты, возводят себе виллы, а потом хихикают над талантливейшими писателями. Литературные пройдохи ныне заправляют «заботами» писательскими, прикрывая жульничество вывесками писательских союзов… Вымогателей — уйма. А писатель — всегда один!..
Поддержка русской литературы, поддержка национальных литератур правительством России — национальная забота, национальная политика. Куда мы — без русской литературы? Куда мы — без национальных литератур? Литература — основа культур народов России.
Издательства должны подчиняться Правлению, состоящему из представителей администраций и писательских организаций республик и областей в Москве. Не министерства, не холдинги, не ассоциации, а осязаемые, видимые люди должны заняться делом возрождения пути для серьёзной народной книги. Народная книга — произведения национальных авторов.
Мы произносим из Кремля речи об израильтянах, бывших соотечественниках. а брошенные русские и украинцы, белорусы и калмыки, чеченцы и татары, забытые Кремлём, канувшие в безликом СНГ, кто, не соотечественники, а? Нас мерзавцы и предатели ссорят с татарами, а русские и татары, два народа великих, перемешаны генами так, как никто другие, но мы слушаем экранных негодяев, льющих змеиный яд в наши души.
Касьянов и Строев усмотрели цинизм в новоиспечённых школьных учебниках, но разве цинизм в них? В них — яд змеиный, в них соросовская отрава, направленная на осквернение тысячелетних традиций наших народов: «плюнут в компот школьнику», «кот нажрался водки, как русский мужик», а «татарские вакхабиты», а «кавказской национальности», кем все эти «перлы» выдуманы и спущены с экрана, чувашами, марийцами, бурятами, татарами, русскими, нет, спущены «соотечественниками», расстреливающими палестинских детей!.. Агентами влияния.
Нет народа никчёмного, жестокого, есть предатели благородства и красоты, а мы, правители России, а не мы с вами, не замечают чёрной экранно-газетной мафии, как не замечают они олигархов, дремлющих теперь на пляжах испаний и америк, олигархов, ограбивших Россию и нас, но получивших право расслабиться за берегами России.
Правители России — главная причина распрей в народах России: им, правителям, прорабствующим ельцинистам, не до нас, они, попугайничая перед США и Западом, утратили российское подданство совести…
Воля поэта
Природа не любит бескрайнюю мглу,
Безлунное небо угрюмит планету.
Высокая смелость дается орлу,
А дерзкая доля досталась поэту.
Осилив ужасную непогодь лет,
Мой ум никогда утверждать не устанет:
Не станет изменником гордый поэт
И верным лакеем у хама не станет.
Под петлями, пулями, хрипом угроз,
Хоть как бы штыки ни сверкали, железны,
На шпалах острожных подсолнух пророс,
И он образумится даже у бездны.
Покрутит своей золотой головой,
В гранит превратится и скажет сурово:
«Плевать мне
на ваш эверомордый конвой —
Оружия нет огнестрельнее слова!»
А ветер закружит и смертью дохнет:
В секунду отваги, тоски и порыва
Поэт опрокинет подвластия гнет
Иль бросится в синюю роздаль с обрыва.
Житейские в берег стучатся валы,
Правители празднуют призрак победы.
Где скалы, там зоркие реют орлы,
Где кровь —
поднимаются в битву поэты!..
Теперь доброта — маета для людей,
А радость — печаль, непривычное дело
И если услышишь в ночи лебедей,
Покажется — юность твоя пролетела.
Я выбегу в поле, на холм обопрусь,
Прошу, покараю, замкнусь и откроюсь,
И мудрости звездной, как в детстве, напьюсь,
И в росы, как в мамину сказку, зароюсь.
Перестроечные теле и радиокомментаторы, румянясь и тупея от икры и американского доллара, платы за их измену СССР, за их предательство России, за их расистскую ненависть к русскому народу, никогда не вздохнут тоскою по нашей национальной песне, празднику, сказке, обычаю, храму: их отцы и деды разграбили и осквернили наши соборы, расторговали музеи и наши картинные галереи, золотые и алмазные фонды.
В Сергиевом Посаде, напротив Лавры, до сих пор бронзовеет памятник Загорскому, растлителю и палачу. И мы, русские, по характеристикам иуд, журналистов, мы — антисемиты? А они — братья по классу, товарищи по Троцкому, кровавому Бронштейну?
От них я не жду справедливости и уважения: мы для них — гои, мы для них -быдло. Но и они для нас -карликовые дзержинские и карликовые ягоды!.. Меня удручает, томит, гневит и оскорбляет холуйство иных русских стихотворцев: виляют хвостами, в очи звериные мигают им ресницами, лишь бы прилепиться к хозяевам газет и микрофонов!..
Посмотришь, как быстро сменили ориентацию холуистые подпевалы — от ЦК КПСС к Госдуме, от КГБ к Совету Федерации: прислонились к теплому пирогу и рады, и это — поэты, это — борцы, это — глашатаи народных болей и чаяний? Слово русское ненавидит их. А время русское вышвыривает их на обозрение наше!.. Стихи написаны мною в 1991 году.
Талантливые поэты служат истине, а не олигарху. Талантливые поэты не бывают нищими. Талантливые поэты полноправнее монархов и независимее банкиров. Холуй, не роняй слез перед Березовским!..
Куда делись, как бездна трагически проглотила их, русские, бежавшие с родных земель из Чечни? Где растворяются чеченцы, дымом войны вытолкнутые из Чечни? И каковы последствия этого кровавого переселения в грядущем будут?.. Словно кто-то, подлый и неугомонный, готовит внукам нашим и правнукам кинжальную и штыковую резню в сёлах и городах России. Нет ни предложений, ни планов, ни тревог ни у министров, ни у правительства по данной «экстрадиции», разработанной в секретных лабораториях ЦРУ и легализированной Даллесом, Киссинджером, Бжезинским и прочими «опекунами» свободы и прав человека…
Вспомните, как главный редактор «Огонька», ретивый Коротич, травил Юрия Бондарева, Петра Проскурина. Вспомните, как диссидент Войнович поносил русских, виляя хвостом перед западными хозяевами, кассирами и поварами. Вспомните, как Евтушенко заскочил на танк, прямо за спиною Гаранта, и принялся махать в сторону коммунистов, угрожая им старушечьими фифигушками. Вспомните «организатора» сельского рая, Юрия Черниченко, опостылевшего своими «рационализаторствами» не только нижегородцам, но и всему Поволжью, всей многонациональной России…
Теперь они — диссиденты. Теперь они — возвращенцы. Теперь они — созидатели «нового писательского союза», изолгавшиеся, проторговавшие душу и совесть прорабы. Где возбуждена ненависть к России — там и они, как мыши осенние под внезапно опрокинутой копною соломы… Они — лирическая опора, они — гражданская надежда, они — державная вера и слава Сергея Филатова, расстрельного парторга контрреволюции ваучеров.
Башкирский, татарский, чувашский, ненецкий, кумыкский, корякский поэт, русский писатель, какими мы с вами обязаны стать, несгибаемыми и непримиримыми к антинародной возне предателей России! Мы и мы, нас никто не заменит в этой ужасно тяжёлой битве за доверие и уважение, за ответственность народа перед народом, брата перед братом — за Россию, мать святую нашу, удушаемую врагами. Неужели и моя вольнолюбивая Башкирия разрешит коршунам каркать над легендарными степями?!.
Уфа, Магнитогорск, Свердловск. Курган, Челябинск — Урал никогда не страдал националистической язвой, Пермь или Оренбург, Стерлитамак или Златоуст… Нас, вспоминаю, металлургов ЧМЗ, часто собирал в обкоме Виктор Петрович Поляничко: кого — на трассу газопровода, кого — на посевные участки, кого — к солдатам, но, прежде, расспросы о творчестве, о том, где у кого выходит какая книга, лежит ли без движения рукопись, чем помочь, а потом — задания каждому…
Рослый, прочный, мудроголовый, сильный и красивый, он радовался успехам Зои Прокопьевой, Рустама Валеева, Вячеслава Богданова, Александра Куницына, Атилы Садыкова. И уже работая в ЦК КПСС, не терял с нами связей. Государственник, державник — в Афганистане, позже — в Азербайджане, позже — на Кавказе. Убеждённый, бесстрашный, понимающий трагедию СССР, трагедию Москвы, столицы СССР, трагедию Кремля, захваченного ублюдками «цивилизованной Европы», воюя с ними, не щадя здоровья и жизни, — в машине расстрелян бандитами.
Расстрелян — вице-премьер России. Расстрелян патриот России, известный политический деятель СССР и опытный защитник великой нашей страны, сын, витязь России, личность, на которую выходило верное долгу и заветам поколение. Виктор Петрович Поляничко, считаю, убран теми, кто разворовал наши алмазы и золото, музеи и банки, кто увёл у народа заводы и фабрики, кто пытается теперь родную нашу землю, Землю Александра Невского и Суворова, Кутузова и Жукова, пустить в распродажу. Земля Пушкина и Есенина, Земля Русская, очнись и вытряхни этих грызунов, этих кривозубых кротов и хорьков куриных!..
Преступный Гайдар, разорив нас, учит нас жить. Обнаглевший медвежатник, Черномырдин, примеряет папаху, в запорожцы оформился на русской и югославской беде. Жаль, Тараса Бульбы нет на артиста. Грачёв и Дудаев, Рыбкин и Масхадов, Басаев и Хаттаб — знаменитости проклятий. Вознести бы над ними, карликами, обрызганными кровью безвинных людей, бронзовый памятник Виктору Поляничко — засуетились бы, слепни.
Пошире надо глаза раскрывать!..
Как-то, в годы гарцевания прорабов перестройки, заседание секретариата СП России возбудилось в упрёках Горбачёву, а председательствующий, Юрий Васильевич Бондарев, сам ненавидел генсека и президента да и с прорабами, черниченками, адамовичами, евтушенками, коротичами, дементьевыми, попцовыми, у него натянулись отношения — вот мы и пошли разносить чмокающего Михаила Сергеевича за двуличие и продажность.
Бондарев озорно посмеивался над нами. Но в самый разгар критики и шума из-за стола гневно выскочил соцгерой, депутат и член Президентского совета Валентин Григорьевич Распутин. Выскочил. Кругом, на сто восемьдесят с лишним градусов, почти юлою, обернулся, зафыркал, как пожилой ёж на грядке, и трусцою, ленноватой, но сердитою, пош-ш-лёпал в фойе здания. Мы переглянулись… Нукер — башка долой, ого-го!
Когда же возмущение Горбачёвым закончилось — Валентин Григорьевич воцарился за столом торжествующе: мол, поняли, олухи, свою невоспитанность и мой нравственно-политический храбрый протест?.. Конечно, мы поняли. Конспирация борца. И он даже как бы — перепонял, переборщил в усердии, но уже в обратную сторону: из членов Президентского совета в члены ГКЧП через Спасские ворота пересиганул, затейник. И не форсит лауреатскими долларами Солженицына, Исаича, и убеждённо подмахивает марксистские призывы к населению. Настоящий коммунист…
Но кремнёвее Валентина Григорьевича Распутина коммунисты Семён Липкин и Яков Козловский. Инна Лиснянская и Семён Кирсанов, Евгений Евтушенко и Римма Казакова, Илья Эренбург и Наум Коржавин, Вера Инбер и Яков Хелемский, Юнна Мориц и Эрнст Хавкин, и даже русичи — Станислав Куняев, Игорь Шкляревский и Юрий Кузнецов: интернационалисты и неподкупные, в разных поколениях строителей СССР, они, неистовые ленинцы, переводили стихи и поэмы, повести и романы со многих языков сразу, и не ради презренного рубля, а ради пролетарского единения и советского революционного пути, по которому шагать им и шагать, потряхивая над криминалистическими виллами красными гордыми знаменами…
Не к старости же, не к грядущему знойно-пляжному курортному прозябанию они готовились? Нет. Служили Октябрю. Служили идее братства. И кто мог напророчить Гайдара? СССР — незыблемая держава: рубль СССР прочнее доллара. И они — по ноздри в переводах. И касса — в любой республике СССР, а не только лишь в Москве!..
К переводческому корыту русских не очень подпускали: давали, но скромно, давали, но с укороченной расценкою. Русские, сумевшие втереться в спецотряд переводчиков — витязи из кружков и салонов Слуцкого, Кожинова, Чуковского, Маршака и прочих русских национальных звёзд…
Принцип: чем больше перевёл — тем качественнее себя ощущаешь — костюм и галстук дороже, туфли и шляпа фасонистее! Личным призванием и личными сомнениями творчества баловаться некогда. Гони вперёд. Игорь Ляпин, например, в пику, м-да, “классикам”, совершил переклады на русский язык со следующих, но на законных правах крупного поэта:
Джакшылыкова (с киргизского), Абу-Шаара (с арабского), Я. Пшимановского (с польского), А. Эскобара (с испанского), Г. Очирху (с монгольского), Е. Чаренца (с армянского), Т. Зумакуловой (с балкарского), А. Бицуева (с кабардинского), С. Гуртуева, К. Мечиева (с балкарского), Б. Лайпанова, С. Байчорова (с карачаевского), С. Эралиева (с киргизского), О. Муканова, М. Шаханова, А. Нуршаихова, К. Салыкова (с казахского) и т.д. Ляпин, воистину, горбом утверждал интернационализм…
Классик — классика, средний — среднего в переводы, как в жернова, а у них ведь — душа, дар, совесть, народ, родивший их… А сейчас в перекладчиках на русский — паника: не издают и не платят. Прорабы не щадят никого. И витязи русские скисли — интернациональный порох их промок. Переводят Библию. Зюгановцы, крепить братство сейчас особенно требует время: предатели СССР взорвали. И переводить надо не в ущерб национальному таланту и не в халтуру своему: нахрапистость и неискренность — враги вдохновения и помощники развала. Но я ещё раз подчеркну: перекладчики на русский — бессребреники, патриоты, чем ни труднее им, тем они щепетильнее: без оплаты не переводят вообще!.. А-яй.
А кто задарма переводил? Жуковский — древних греков. Лермонтов — немцев маненько. Как Владимир Ильич завещал? Поднял баул али, допустим, корягу с обочины отмахнул, получай за труд. У нас же, олигархи же — себе дворец, а нам — не хватит на вялый огурец!.. Оберегает подлеца подлец. А нам — обещания и дефолт. Нам — Ельцин и Гайдар.
Русские поэты вклинились в переводческую армию — гонорар отменили перестроечные головорезы: им наплевать на межнациональное информационное поле, их поле — банки в США, Израиле, Германии и России. Теперь олигархи — вожди, корифеи, пророки и архитекторы планеты. Теперь поэт и прозаик, публицист и критик да и переводчик — официант олигарха.
Как семенит перед магнатами Вознесенский? Как юлят перед богачами пресса, СМИ? А как на экране сучил и сучит лапами барбосьими Сергей Доренко — Березовский, хозяин его, и тот не знает, куда спрятаться от стареющего гав-гава? Народ, потеряв СМИ, народ, ввергнутый КПСС, её Центральным Комитетом и Политбюро в обман, кражи, авантюры, военные и экономические, народ, оставшийся беззащитным с четырёх сторон, пропадёт. Сопьётся. Изломается и растворится во мраке крови и нищеты.
Куняев прекрасный поэт. Русский поэт. А каково ему ежечасно наблюдать ложь и предательство Кремля? И Кузнецов гений. Гениальны — все переводчики. А клика олигархов уничтожает русское слово. Русскому слову — заслон. Русскому слову — поперёк олигархи, враги России. Им хочется вытеснить русскую речь и народ русский из окружающего мира.
Борьба за возрождение достойного перевода, борьба за возрождение тиража и пути русской и национальной книги — главная борьба: потеряв книгу, мы потеряли интернациональный язык, братский язык, источник наших согласий и наших совместных чаяний. Россия — страна народов…
Вся перестройка, это — блеф,
Никто не верит клоунаде,
Уж лучше ты, товарищ Греф,
Ляг и усни на Хакамаде.
Клинтон вон чё вытворял — и американцы простили ему, сексчемпиону! Я не собираюсь зацикливаться на политике, политик — крапивный куст: как ни остерегайся, обязательно заденешь и сильно обожжешься.
Некоторые наши современные критики и публицисты, принадлежа сразу к “левым”, “правым”, “коммунистам”, “демократам”, “патриотам”, “сионистам”, “оппозиционерам” и “центристам”, так нам надоели своими вихляниями известной части собственного “спортивного” тела, что видеть этих “литературных вождей” тошно и необязательно.
К какому бы имени они ни прицепились — непременно тащат его в группу или группку: отыщут “направление”, приклеят “диагноз” и тут же дадут “непоколебимую” оценку — навсегда. Занимаются подобными литделами, как правило, не очень одаренные, но преуспевающие в рыночной эпохе бывшие товарищи райкомовских и цековских умников…
Они никогда не заметят и не скажут доброго слова о поэте или прозаике, серьезно и без скудомимики работающем в литературе. Скудомимика — умение приспосабливать свою неполноценность литературную к верхним “кругам литературным”, обладающим возможностями “раскрутить” и продвинуть. А “раскрутчики” Куняева сравнивают со Слуцким, Рейна с Кузнецовым, а Бродского с Лермонтовым. Здорово, но, боюсь, при счастливой минуте раскрутчики сбегут в Израиль: с чем Россия останется?..
Поэт Вячеслав Орлов — спокойный автор: бороденки нет, не чешется, перед олигархами на коврах не елозит и в революционеры не тычется, а талантливо сочинил трагедию “Сталин”, опубликовал первые её главы в “Московском литераторе” и полностью — в газете “Патриот”…
Б е р и я
Послушайте! Я несколько идей
Хотел подать!
Х р у щ е в
Мы слушаем, Лаврентий,
Что за идеи?
Б е р и я (с глубокомысленным видом)
Сталинский режим
Уходит в прошлое. В нем было много крови
И нерешенных дел. Пришла пора,
Коль мы хотим серьезно утвердиться,
Решать их.
И — решают… Немцов и Черниченко “решили” в Нижнем Новгороде — разорили горожан и крестьян. Прокляты. И Дума решила — Крым и Зауралье подарила соседям… Основное обвинение, предъявленное Лаврентию судом, — подготовка к развалу СССР. Берия и не отрицал, каясь.
Трагедия “Сталин” — весьма удачное произведение: она энергична, справедлива, глубинною тревогой народной овеяна. Конечно, Орлов — не Рейн, не Слуцкий, не Бродский, но что поделаешь — трагедия получилась и не заметить её нельзя, грешно! Сценичная, захватывающая вещь.
Получилась и великолепная книга о Лжедмитрии I и у Михаила Крупина, выпускника Высших Литературных курсов. Михаил Крупин в исторической повести “Самозванец” удивил меня красотою слога, знанием и чувством природы, подачей характеров участников похода Самозванца, крутой непогодью, гремящей в тех временах над славянством. Язык писателя — подвижный, яркий, пламенный, то серебрится, то голубеет, то звенит русскими холмистыми просторами и страшит белой смертельной метелью.
Мощный — Басманов. Дальнозоркий, устойчивый, с большим запасом сил и народной выдержки. К повести Михаил Крупин приложил удивительную справочную аргументацию. Русские обычаи. Русские привычки — на авось детски доверяться, но и русское неистребимое начало — помнить, отшвыривать, карать изменника. Нынешние перестройщики знают — впереди у них — бериевские пороги судьбы… Драпают в реформы от ревтрибунала.
И второй выпускник Высших Литературных курсов, Николай Горбачев, издал замечательную книгу “Не опоздай на помощь другу”: книга — очерки, портреты, зарисовки, посвященные мастерам литературы. Много имен, много миров художественных, призваний, уместилось в книге.
А мне книга Николай Горбачева дорога прежде всего тем, что он говорит в ней об учителях моих: Вас. Федорове, Михаиле Львове, Людмиле Татьяничевой, Борисе Ручьеве и др.
Стыдно литцентристам, распахнутым для многообразия натур, скажем, как подержанный тулуп для зябнущих кроликов, стыдно замалчивать таких соколиных поэтов. Один Василий Федоров — выше целой команды “лево-право”, “оппозиционно-партийной” безликой команды: поэмы-то у него какие, стихи-то у него какие — светлые, летящие, русские!..
Я думаю Вячеслав Орлов, Михаил Крупин, Николай Горбачев без рецензий прекрасно знают цену своим произведениям. Но вот молодая писательница Лидия Сычева, кажется мне, еще сомневается в нужности и неординарности своего дарования, а её книга рассказов “Предчувствие” — неожиданный высверк над храмовыми серединными просторами России: столько в рассказах Лидии Сычевой грусти, ласковой радости, горького и врачующего нашего национального быта! Выпускница Литинститута.
Избу перестройщики раскурочили — а сиротливая бабушка — добрая. Свет в школе меднорыжий Чубайс выключил — а русская учительница внушает ребятам верность и красоту. Парень, матрос русоволосый, в “Курске” погиб — а невеста плачет и ждет его, плачет и ждет его!..
Сейчас — издеваются над русским словом и над русскою душою неутомимые газетно-экранные циники, а посмотришь на них: Господи, ликующие мокроносые грифы! Виртуальные кикиморы. Осатанинские гуманоиды.
Счастливого пути им из среднерусской равнины и прямо в Сахару: о, там даже судорожным насекомым тепло. Экий Халифат хазаратный!.. К русским в России внимание утрачено — кто раскрутит эти книги?!
Пока в Кремле клубилась пыль
И КПРФ с Чубайсом билась,
Полгосударства Израиль
В Останкино переселилось.
Горячий привет интернациональным соотечественникам и прорабам перестройки!..
Разочарование циников
Мы, в СССР, омарксизенные со шнурка на ботинке и до последнего волосочка на голове, шли вперед и вперед за товарищем Лениным, строя равенство и братство, общее национальное лицо и туловище, а, потеряв СССР, удивились: единая физиономия исчезла, а на ее месте — сотни своеобразных, не похожих друг на друга, лиц, красивых и умных, и требующих уважения к собственному историческому быту и облику.
Но мне еще ни разу не приходилось читать ни в татарах, ни в башкирах, ни в мордве, ни в удмуртах, ни в якутах такого болезненно-оппозиционного ностальгического стона по наследственному корню, такого просяще-гневного заявления на свободу, такого циничного осмеяния себя, как читаю я в русскоязычных евреях:
Я памятник воздвиг себе иной!
К постыдному столетию — спиной.
К любви своей потерянной — лицом.
И грудь — велосипедным колесом.
А ягодицы — к морю полуправд.
Это — из гениального Иосифа Бродского!..
И еще из него:
Се вид Отечества, гравюра.
На лежаке — Солдат и Дура.
Старуха чешет мертвый бок.
Се вид Отечества, лубок.
Собака лает, ветер носит.
Борис у Глеба в морду просит.
Кружатся пары на балу.
В прихожей — куча на полу.
Так о России, спасшей маленького Иосифа от гитлеровцев, поднявшей его и давшей его образование и дорогу в литературу, отзывается теперь благодарный стихотворец, позоря даже храмы наши, — словарем-засушенный, оком-подслеповатый, сердцем-расстрельный ёся бродский…
Нищий воображением и любовью — чего от подобных ожидать?
Александр Межиров:
На семи на холмах на районы
И на микрорайоны разьят, —
Автоматы твои, телевоны,
Пролетарской мочою разят.
Это — коммунист. Это — о Москве. А это — о США, где ему вдохновенно и уютно, после разгрома негодяями нашей великой Родины:
Слышу голос, усиленный в меру
Микрофоном.
Повсюду слышна
Речь ксендза —
и меня удивляет она:
Не царя, не отечество славит,
не веру,
А условья парковки машин у костела,
которая категорически запрещена.
Практичность какая!.. Главное — поесть и порулить, ну, дети и дети, когда им страдать о пятилетках, а ведь — вчерашний коммунист!.. И, как у всех у них, -зарифмованная проволочная бесталанная проза и плагиат:
Ах, куда мне свой звонкий голос деть?
Я спою тебе — ты курей неси.
Ты не гой еси, добрый молодец,
ты другой еси, ты еврей еси.
Это — из Наума Сагаловского. И далее — из него же:
«Тут такая пошла заваруха,
ты представь себе только, сынок, —
чуть усну я, как эта старуха
ест моими зубами чеснок!..»
Да, как Пушкин — о няне!.. Циник — жратва и ухмылка!..
Евгений Каминский:
И славят с трибун дураки,
и правят на площади урки,
и всем рукоплещут придурки —
у страха глаза велики.
Видишь — дважды дураки в России… Каково ему, умнику еврейскому?
Александр Кушнер:
Летит еврейское письмо.
Куда? -не ведает само.
Или:
Нет лучшей участи, чем в Риме умереть.
Проснулся с гоголевской фразой этой странной.
Там небо майское умеет розоветь
Легко и молодо над радугой фонтанной.
Но:
А в русских буквах «Ж» и «Ш»
Живет размашисто душа,
Метет метель, шумя и пенясь.
В кафтане бойкий ямщичок,
Удал, хмелен и краснощек,
Лошадкой правит, подбоченясь.
И Кушнер, еле, еле стихотворец, выше — више, да, више ямщичка…
Михаил Юпп:
О судьбы Руси и России!..
Потеряны годы в бессилье.
Разбросаны русские корни,
Запутаны пряди волос.
Исчадья ползут, пригибаясь,
Живут, надо всем насмехаясь,
Обрубки занюханной дворни —
Ведущие нас на допрос.
Солидная книга «Свет двуединый» русскоязычных евреев, стихотворцев, более 500 страниц, освящена одобрительными размышлениями Вадима, аж Кожинова, великоросса и несравнимого ни с кем философа и пророка:
«И еще о сугубо «личном». Долгие годы я был более или менее тесно связан с рядом представленных в книге поэтов и подчас даже играл определенную -пусть и небольшую -роль в их литературной судьбе (Борис Слуцкий, Давид Самойлов, Александр Межиров, Моисей Цетлин, Лев Вайншенкер и многие другие), а главное -так или иначе вел диалог с ними (и потому мое участие в этой книге закономерно).
Виктор Шендерович:
К горним высям музами влеком,
Огребу от каждого мудилы
И за то, что скисло молоко,
И за то, что хлеба не хватило.
Горние выси — не манси же, не русским же, а им, крылатым, им!..
Лев Лосев:
«Прекрасно! ностальгие по сивухе!
А по чему еще -по стукачам?
по старым шлюхам, разносящим слухи?
по слушанью «Свободы» по ночам.
Он же:
И, наконец, остановка «Кладбище».
Нищий, надувшийся, словно клопище,
в куртке-москвичке сидит у ворот.
Денег даю ему — он не берет.
Опять: превосходство какое — он дает денег, а нет бы поменяться местами с коренным населением?.. Но, упрекая Лосева за «прокляться» в адрес России, Кожинов утверждает его как «одного из наиболее интересных авторов книги». Правда, Кожинов крутится, нервничает, но книгу хвалит.
А в книге — горы проклятий еврейских, горы, столкнутые на Россию и на ее незлобивый, спасший их народ:
Наум Вайман:
Град привычной несвободы,
Полу-снов, полу-любви.
Эти люди, эти воды,
Эти храмы-на-крови…
И:
Чужая женщина в постели…
Бедный, бедный, — все чужое!.. А прется в русское искусство, не понимая, что чужой в чужом — дважды чужой! Вся их поэзия, вся их проза — переводы. Кино -воровство, суды и убийства. Театр — склока, голые бабы, пьяные русские болваны и революция, и еще — холуйские посвящения вождям, вызванные, наверное, чувством страха, чужести и жульничества.
Нина Воронель:
И нет ничего холодней и постылей
Российской сумы и российской зимы,
Российской судьбы и российской тюрьмы, и т. д.
Например:
Ведь жаждет погрома не горсточка сброда,
А родина-мачеха, грозная рать.
Я десять лет проработал в мартене на Урале. Я ни разу не видел погрома. Все мои начальники были — евреи. Большинство писателей на Урале были — евреи. А с 1917 года Россией управляли — почти одни евреи, а расстрелами и лагерями — опять почти одни евреи!
Благородных евреев, как в каждом народе благородных людей, больше, вдумаешься, война Израиля со всеми арабами — всемирная гражданская война, спровоцированная сионистскими циниками и палачами: сегодня младший Буш мало отличается от седого Шарона, хотя и старший Буш, и наши Горбачев и Ельцин -наглые и жестокие христопродавцы!
Виктор Голков:
И лежала мертвая держава,
как в прорехах грязная постель.
Комментария от меня не ждите. Вся книга — упреки и вздохи о себе, о евреях и о евреях, а Россия многими народами полна.
Александр Бараш:
«Я пред партией чист!» — отвечал задыхаясь
Каплунов. Абрамович — пыхтел и работал
«Ну жидовская морда!» Каплунов: «Не раскаюсь!
Сам жидовская мо-«
Смачный хряск апперкота.
Игорь Губерман:
Везде, где не зная смущения,
историю шьют и кроят,
евреи — козлы отпущения,
которых к тому же доят.
А сам — я располагаю документами — сидел за расхищение ворованных икон из Дмитровского Кремля… Ветхозаветный страдалец!..
Андрей Усачев:
Папа русский мой, мать евреечка,
А я — несчастный гой, канареечка!
А необходимо ли хохмить над родословной? Ощущение неполноценности?
Наум Коржавин:
Наш выбор прост. И что метать икру?
Я в пустоте без родины умру
Иль родина сюда придет ко мне,
Чтоб утопить меня в своем г…
Там Наум тосковал в Израиле по спасшей его рёхе -России!.. Книга, при участии Вадима Кожинова, «Свет двуединый», выпущена в свет в 1996 году, и мое неприятие ее «света» тут же и оформилось, но опубликовать отзыв я нигде не смог: страх в газетах, и Кожинов — корифей!..
Конечно, попадаются в книге, правда, редко, и нормальные стихи, в которых зафиксировано человеческое нормальное отношение к России и к русским, но меня удивляет лукавость Вадима Кожинова: ведь, кроме циничного или даже восторженного взора русскоязычных евреев-поэтов в нашу сторону, имеется, как печать лежит на каждой строке, трафарет прозаизма, лень воображения, нищета и убогость фантазии, абсолютное неощущение природы, мудрости ее и красоты, а русская поэзия -сплошь природа и вечность, трагизм и взлет!..
Сергей Есенин:
Там, где вечно дремлет тайна,
Есть нездешние поля.
Только гость я, гость случайный
На горах твоих, земля.
Широки леса и воды,
Крепок взмах воздушных крыл.
Но века твои и годы
Затуманил бег светил.
Не тобой я поцелован,
Не с тобой мой связан рок.
Новый путь мне уготован
От захода на восток.
Суждено мне изначально
Возлететь в немую тьму.
Ничего я в час прощальный
Не оставлю никому.
Но за мир твой с выси звездной,
В тот покой, где спит гроза,
В две луны зажгу над бездной
Незакатные глаза.
Вадим Валерианович, замолчи!.. Даже те, кто много переводил, те, русские поэты, превратились в русскоязычных, а ты русскоязычных путаешь с русскими, замолчи, родной, и не ловчи!.. Не антисемитничай.
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы!
Во времена смут, распрей и глобальных грабительских перераспределений частной и общественной собственности народы разных стран одинаково беззащитны. И если бы сейчас вдруг возник и заработал планетарный трибунал, суд бы зафункционировал, засверкали бы суровые приговоры над преступниками — Горбачёвым, Яковлевым, Шеварднадзе, продавшими США часть островов и часть водных территорий СССР, суд и приговор над ними и над Кравчуком, Щушкевичем, суд и приговор над Черномырдиным, Чубайсом, Немцовым, Гайдаром, во главе с опухшим и алкогольным Борисом Ельциным, суд над Кириенко и над Степашиным, суд над генералами, расстрелявшими Дом Советов, в мире бы приутих терроризм, у людей бы появилась надежда на спасение.
Разве Горбачёв добрее Адольфа Гитлера? Гитлер мечтал убить СССР и Горбачёв, как он исповедально рассказал в Турции, мечтал дорваться до верхней власти и убить СССР. А разве Ельцин уступит в кровавой жестокости бен Ладену? Или бен Ладен уступит Ельцину? А разве израильский Шарон не бомбил и не убивал палестинских детей и стариков? А разве Клинтон и Гор не убивали Югославию? Горбачёв, Шарон, Гитлер, Клинтон, бен Ладен, Ельцин, Дудаев, Черномырдин, Басаев. Шеварднадзе, Хаттаб, Яковлев — корни, на которых расцвёл планетарный терроризм.
Вот мэр Москвы едет на кадиллаке, подаренном ему супругою, на кадиллаке, сделанном в Германии, чтобы Юрий Михайлович Лужков вальяжно переезжал от липовых садов и пасек до липовых садов и пасек, личных, разбросанных под столицей, а рабы, мы с вами, толкались в пыльном и вонючем метро, загороженном и задушенном разными ларьками, конторами, прилавками спекулянтов и плутов, барыг и прощелыг, отстёгивающих мзду за использование метро, за уничтожение былой красоты метро и былого простора в метро. Едет. Пусть едет. Взрывы — впереди!..
Америка наиздевалась над Ираком и Югославией. Израиль наиздевался над палестинцами. А гибнут — невиноватые. Гибнут — кто должен жить, учиться, любить, строить, детей рожать.
Афганистан подожгли не солдаты советской армии, а подожгли Афганистан члены Политбюро ЦК КПСС. И Чечню окровавили — Ельцин, Дудаев: русский — Ельцин и еврей — Дудаев. И примкнувшие к ним псы. А кто за ними? Олигархи — березовские, гусинские, дерипаски, мамуты, чёрные и прочие белые лебеди, выкупанные в русской и чеченской крови. Зло и ненависть между русскими и мусульманами сеют сионистские кровавые мерзавцы, внедрившиеся среди славян и мусульман, среди европейцев и азиатов, внедрились и возбуждают горячечные националистические порывы: подкидывать динамит на рынки, бросать лайнеры на дома и штабы.
Америка пожинает собственную кровь, беду великую терпит. А думала: не досягнёт её возмездие националистических дерзостей? Жестокость родит жестокость. Арабские сумасброды мстят США, а в США гибнут тысячи безвинных людей, как в России — гибнут тысячи безвинных солдат и безвинных русских людей, ввергнутых в распрю, и в Израиле гибнут не клювоносые кровавые ястребы, а дети и студенты, старики и старухи, кого планетарные олигархи, жиды интернациональные, втиснули в распрю.
Я считаю: евреям необходимо возвратиться в Россию и возродить, выстроить еврейскую республику, жить не по Солженицыну — «Двести лет вместе», а равно с другими народами пахать и сеять. Израилю арабы не простят и не дадут евреям спокойно созидать судьбу, не дадут. И надо, убеждён я, наказать сионистские СМИ в России за разжигание в народах России неприязни друг к другу, особенно — к русским. Даже в Башкирии, где натурою башкир и русский срослись, как два солдата в окопе, появилась, как в Татарстане и в Якутии, сионистская тяга изгонять русских из институтов, из школ, из управленческих контор. Но Бог един: Он карает обидчиков. Мусульманам и русским — друг без друга нельзя: мы немедленно попадём под кровавую мясорубку. Нельзя нам наивничать.
Язык, историю, культуру и религию друг друга мы сможем уберечь, лишь оберегая друг друга, защищая вместе наши дома и луга наши. Россия у нас одна, могилы братские у нас одни, обелиски над ними одни: мёртвые воины покарают нас, их суд — неминуемый суд!..
Надо же, Госдума проголосовала — землю продавать! Олигархам — продавать, новым русским — продавать, иностранному жулью — продавать. А чья русская земля? Земля олигархов? Земля новых русских? Земля иностранцев? Чья, спрашиваю СМИ, русская земля? Чьё Куликово поле? Чьё Бородино? Чей Сталинград? Чья Курская дуга? Мерзавцы. Подлецы. Нет им, предателям и торгашам, изуверам и закабалителям, среди нас места, нету и нету и никогда не будет оного, никогда!..
Поэты русские, поэты национальные, братья по слову, братья по таланту и призванию, слышите голоса отцов и дедов наших?
«Мы не отдали Россию туркам!»..
«Мы не отдали Россию японцам!»..
«Мы не отдали СССР фашистам!»
«Не предавайте друг друга!»..
«Ваша воля тверже железа!»..
«Ваши сердца сильнее динамита!»..
Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой с фашистской силой тёмною, с проклятою ордой!..
К трибуналу, к суду — Гитлера и Горбачёва, бен Ладена и Клинтона, Дудаева и Ельцина, Басаева и Черномырдина. Хаттаба и Шарона!..
Осень за Москвою. Древняя Лавра Сергиево-Посадская ветром, золотым и тёплым, опахнула синие дали русские. Золотая берёза, тонкая и высокая, золотые вспышки листьев уронила в травы, задумчивые и золотые. Русь моя золотая! Все, все тропы твои, убранные в золото и в серебро сентябрьское, к храму ведут золотокупольному, и звон колоколов твоих золотых вкатывается в каждую благородную душу, думающую и в пределах твоих действующую!
Поэты, знаменитые сыны мудрых народов России, не предавайте Россию и курганов её седых, не отдавайте врагам на потребу!
Над нами — Бог.
А перед нами — Земля материнская.
Ну так присягнём же далям её обелисковым!
Наш уралец
Памяти Михаила Львова
«Средь соловьев я жил и средь громил,
То полоненный нежностью, то страхом,
Меч поднимал нередко полувзмахом!..» —
Задумчиво поэт мне говорил.
А в дни тоски, почти перед концом,
Он походил на дерзкого пророка,
Слал подлецам проклятье от порога,
Подросток с пламенеющим лицом.
Он никому из нас не сделал зла,
И через годы, черные, глухие,
Священного призвания стихия
Его на тройке русской пронесла.
Седой, не лгущий миру азиат,
Целованный метелями славянства,
Он не отдал границу постоянства
И гиком не потряс дремавший сад.
Знать матерью зажженная искра,
В его крови мучительно бродила,
Но в миг восторга в сердце угодила
И брызнул звездный свет из-под пера!
Башкирия, родная колыбель
Его, моя…
Черемуха, туманы…
В нем клокотали молча океаны,
Их шум вела в долину Агидель.
Страстями расплавляющий чугун,
Омывший цыпки в пескарином иле,
Когда меня топтали и травили, —
Стонал и задыхался, точно гунн.
На перекрестке верности одной,
Поблизости с Есениным, уралец,
Лежит,
вчерашний воин и скиталец,
Под вечною московскою луной!
Есенин… Львов… Русский… Татарин… А Россия у нас — одна и единственная — на земле!.. Я ведь люблю поэта Михаила Львова не за его привязанность к русской культуре, не за то, что он вдохновенно и звездно творил на русском языке, нет, это -лишь еще ближе соединяет нас, двух поэтов русских.
А Львова, татарина занебесного, как же не уважать, как же не помнить и не служить его авторитету: весь он — искрящийся огонь, весь он — трепещущий вихрь уральского бурана, весь он — распростертый на ветру красный флаг!
Национальность — не помеха для братства. Национальность — фундамент для братства. Человек к человеку -народ к народу, тем и Россия непобедима. А мы, русские и татары, мы, воины несравненные, мы ничем друг перед другом не сникли: ни статью, ни храбростью, ни славою, ни даже кровью -густо, густо перемешаны. Стыдно и преступно враждовать русским и татарам!
Мы завраждуем — Россия рухнет. Вражда и подлое подспудное торгашество наших лидеров СССР развалили: какую планетарную свечу братства растоптали и свет ее в пепел превратили, а пеплом, черною золою, нас, патриотов и солдат, измазали!
Я хоронил знаменитого поэта Михаила Львова. Я памяти его стихи посвятил. И мне легче — перед собою, перед ним, перед Богом! Восьмидесятые годы, перестроечные, годы траурные: многих унесли, со многими нас, действующих, преждевременно разлучили!
Народа, большого или малого, не пострадавшего от репрессий, раскулачиваний, клевет и расстрелов, не было в СССР. Выселяли, заселяли, расселяли, возвращали, прощали и вновь классово определяли: амнистировать тебя или на мушку взять. Марксизм и ленинизм -классовое учение и классовое оружие, страшнее атомной бомбы. Троцкисты подтвердят…
И крупнейший русскоязычный поэт, сочувствуя вроде напрасно пострадавшим, заканчивает знаменитое свое стихотворение так:
Все эти вопли, стоны, плачи
в самый долгий ящик пряча,
кладя под казенных столов сукно,
буксует история давным-дано.
В нее, в историю, все меньше верят.
Все меньше спроса на календари,
а просто пьют, едят и серят
от зари до зари.
Классик русской поэзии — Борис Слуцкий… Им ли не восхищен и не вдохновлен Вадим Кожинов? Где национальная деликатность, где?
И еще:
Евреи хлеба не сеют,
Евреи в лавках торгуют,
Евреи раньше лысеют,
Евреи больше воруют.
Впечатляюще. Звучит невероятно свежо. Но — старомодно. Ведь, ради истины скажу, — за прилавками сейчас русские крепостные дуры, а за штурвалами России и за министерскими и губернаторскими рулями они, соплеменники Бориса Абрамовича Слуцкого: Абрамович, Березовский, Гайдар, Чубайс, Гусинский, перечислить ли их, олигархов?
Как валенок мерзлый валяюсь в кювете.
Добро на Руси ничего не имети.
Обижается Давид Самойлов… Какой валенок? Россия — у них в руках.
За Россию в сердце!
Охочих захапать в личное пользование здание писательских союзов — тьма. Филатов штурмует «Дом Ростовых» на улице Поварской, Международное Сообщество Писательских Союзов, с ним солидарны плутоватые хмыри, уже занявшие под личные фирмы писательские конторы, не моргнув глазом… Так нам, литрабам, и надо. Робеем перед графоманами.
Частный издатель не выпустит томик Мусы Джалиля, бессмертного сокола татарского народа. Частный издатель не выпустит томик Аржана Одарова, алтайца, не выпустит томик Ивана Калинкина, мордвина, не выпустит поэмы Мусы Гали, башкира, не выпустит томик Тимофея Бембеева, калмыка, но частный издатель замуровал нас, захоронил, засыпал бестселлерами: «Мой любимый киллер», «Я отдалась ему сразу», «Спид — дело временное», «Я иду — раздевайся», «Пиво — жизнь», «Водка — судьба»..
Я никогда не поверю, что безногого Басаева не в силах поймать несколько современных боевых дивизий: безногого — ранят и опять ранят, во что его ранить-то?.. А фронтовое поле — меньше Дмитровского района: значит, нужна в Чечне война, нужны погибшие, гробы нужны, слезы невест, сестёр, матери нужны, распря в народах нужна, крушение России кому-то нужно, территории России, просторы неоглядные, нужны врагам нашим! Потому — держитесь вместе, поэты российские: у нас Муса Джалиль есть, Павел Васильев есть — они расстреляны палачами, первый — немецким, второй своим, доморощенным, фашистами расстреляны, ну так не предавайте друг друга, поэты, вставайте защищать уголок родимый, заслоните могилы, кресты и обелиски не отдадим же на поругание, на уничтожение олигархам — интернациональным пожирателям доллара и достоинства нашего! Россия — в лапах изуверов. Предатели торжествуют.
Гусинский, поди, укатывается со смеху над нами, соглашателями жалкими, над учителем нищим, над сталеваром, седым пенсионером, нищим и оплёванным. Телеэкраны пахнут пивом, кока-колой, водкой, венерическими заболеваниями несёт от «звёзд», разрушающих наших детей, наших юношей, но мы — Смоленские, Казанские, Танкоградские, Уфимские, мы — Россия!
И что? Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы! Прав Александр Блок. У мусульман и у русских Россия одна, и ответственность — единая.
— За Россию в сердце! — звучал этот неодолимый тост на праздниках культуры моей бескрайней Башкирии, горной, речной, степной, лесной и родниковой. Его, тост неодолимый этот, провозглашали Денис Буляков и Александр Филиппов, певцы башкирских раздолий, башкир и русский.
— За Россию в сердце! — звучал этот тост в Бурятии, звучал он, тост легендарный этот, в Горном Алтае и в Якутии, на Дальнем Востоке и на Урале, на Кубани и на Кавказе, ни Пушкинской Псковщине и на Есенинской Рязаньщине.
Кавказ, Кавказ!.. Казбек, Казбек!.. Машук, Машук!.. Забыть ли?.. В Дагестане, на поэтическом празднике «Белые журавли», седой и печальный, как зимнее облако, Расул Гамзатов мудро и беспощадно звал к единству, к любви и верности великой России, легко и тяжело было слушать его, не побежденного десятилетним ураганом развала и предательства прорабов перестройки: слезы, буквально, душили нас, писателей русских, младших собратьев его. Мы плакали, аплодируя светоносному сыну России. Эх!..
Бондарев, Мустай Карим, Гамзатов, Проскурин!..
А в Адыгее Исхак Машбаш — поднял тост за Мухамадиева, Бембеева и за меня, за дочерей и сыновей Татарстана, Калмыкии и России, за землю отцов и делов наших -на всех просторах и рубежах страны: мы — многоязыкая, мы — многонародная держава!..
Каждый уголок, каждый край — песня, боль и память материнская и отцовская ратная доблесть.
Так еще раз:
— За Россию в сердце!..
Мы не ворвемся ночью в банк и не ограбим казну. Мы не швырнем гранату в детей и в стариков, в женщин и в солдат. Мы не сбежим в Испанию и в США. Мы любим тебя, Россия!
Село мое, Зилаир мой! Урал мой! Леса и озера мои соловьиные! Я люблю вас. Я помню о вас. Я служу вам. Я воспеваю вас, родные мои.
Там, где рыси и орлиный клёкот,
Где медведь малину ест с утра,
Затерялись в мареве далёком
И в горах пропали хутора.
Отцвели гармошки на коленках.
Ленты отшумели у невест,
Ивашла,
Успенка
и Павленка, —
На холме обуглившийся крест.
Словно дед сутулый ищет внука
Или бабка с посохом бредёт.
«Мир усопшим!» — вот и вся наука,
Жаль, её не знал я наперёд.
Я не знал, что вечен запах ила,
Что скала, как мать моя, грустит.
Я не знал, что ни одна могила
Сорок лет разлуки не простит.
Я не знал, что не сулил успеха
Мне, мальчишке, звёздный сеновал:
Жизнь проехал,
шар земной
объехал,
Ну а этот крест не миновал.
В Индии другие реют птицы,
В Риме — серебрятся родники,
А у ваших речек, зилаирцы,
Завздыхали те же тальники…
И не зря с любого перевала
Вновь я слышу: в дорогом краю
Седина гранитного Урала
Овевает голову мою!
2000 — 2002