Убили Есенина или повесился? И мы, споря, ссоримся. Но ведь это — общее наше горе. Кто продал Америке водные территории с островами, Шеварднадзе или Горбачёв? И мы пять, споря, ссоримся. Но ведь островные воды-то наши!..
Пока мы крепко не научимся друг в друге слышать брата, мы не перестанем терять свою надежду, землю и славу.
Зависть и жестокость — временные победители, а воля и разум, озарённые благородным светом, непобедимы!
Зачем нам такой Есенин?
Разве Сергей Есенин и друзья, поэты, окружавшие его, должны были ныне в фильме о нём походить нервными припадками, похмельным хамством и кровавыми зуботычинами на полоумных выпускников «Фабрики звёзд», осточертевших нам своими грязными пупками и поросячьими задницами?
Мальчик Серёжа — уже мудрец. Уже — слышащий голос лебедя, умирающего в оледенелом затоне. Мальчик Серёжа Есенин — вглядывающийся в мерцающий звёздный мир волей и разумом Циолковского. Через детское сердце юного поэта протекла некрасовская великая русская река Волга. В юную душу Сергея Есенина неотвязно стучались ветры и метели Сибири. Даже лагерная Колыма успела мелькнуть перед юным взором поэта и трагически прозвенеть кандалами. Нужны доказательства? Пожалуйста.
Сыплет черёмуха снегом,
Зелень в цвету и росе.
В поле, склоняясь к побегам,
Ходят грачи в полосе.
Или:
Тот поэт, врагов кто губит,
Чья родная правда мать,
Кто людей, как братьев, любит
И готов за них страдать.
Или:
Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.
Разве такой пятнадцатилетний подросток, грядущий русский мученик, поэт русский, Иисус Христос русский, через какие-то пять лет, к двадцатому году, успеет превратиться в Жириновского или Петросяна? Вонючие остроты, мат, плескания по бутылкам и по стаканам водки — лик и образ Есенина, величайшего поэта мира?!
Что? Захотелось режиссёрам и артистам «прильнуть» к текущей моде на похабство, разврат, безумную жестокость и безудержную безбожную удаль?
Детство человека — святая тропа в старость, но через пороги и кручи жизни, но через совесть, утраты и манящую цель впереди, золотую свечу призвания. И если подобного соловьиного детства у Есенина не было бы — как бы смог он воспеть неподражаемо любовь и красоту, верность и бессмертье? Как бы смог он собственною судьбою показать судьбу родного народа?
Пугачёв:
Невесело ваше житьё!
Но скажи мне, скажи,
Неужель в народе нет суровой хватки
Вытащить из сапогов ножи
И всадить их в барские лопатки?
Откуда в поэта вклокотался такой гнев? А из соловьиного, а из колокольного звона храмов, растерзанных, как русский народ, из хуторов и деревень русских, уничтоженных блюмкиными и Троцкими, коганами и штокманами, вручившими русским христопродавцам винтовки и револьверы…
Кто сейчас уничтожает русский народ? Кто сейчас выплачивает десятки миллиардов Абрамовичу за нашу нефть, а русские хутора и деревни душит ценами на бензин и цинизмом бесправия, кто? Убит или повесился Есенин, как будто — если повесился — то можно простить палачам: ведь если он повесился, то грех и преступление палачей русского народа ещё чернее и ещё подлее: такого багрянокрылого сокола до петли довели!..
Номах:
Живей обрядись
И спускайся вниз…
Будто вставлял здесь стёкла…
Я положу в ящик золото…
Жди меня в кабаке «Луна».
Не о Якове ли Свердлове Есенин ведёт речь, упрятавшем 100 килограммов золота в сейфах Кремля? Так грамотный был Есенин или не очень? Пророком явился Есенин или киношным забулдыгой? К великому Александру Блоку киношники привели юного Есенина — с пятном синяка под глазом, и не стыдно?
Ну и — о вечере, посвящённом 110-й годовщине со Дня рождения Сергея Есенина. Вечер прошёл в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя 4 октября 2005 года. Устроители: Правительство Москвы, Комитет по культуре города Москвы, Московский государственный музей С.А. Есенина.
Но какой вечер?
И кому он нужен?
Недоумение поджидало приглашённых практически весь вечер: почему не объявлено имя ведущего вечер и не от этого ли он иногда запинается, путает слова (вместо «многогранной души», сказав «Многократная») неуместным казался его наряд, явно не вписывающийся в образ, с нелепым высоким воротником, вне стиля и вне времени, «наперекор стихиям»? Что делает на сцене большой оркестр, помпезно представленный как оркестр XXI-го века, когда основная часть выступающих работает под фонограмму? Почему на музыкально-поэтическом вечере, посвящённом Есенину, поют и не есенинские песни, когда в программе в целом их было просто недостаточно, не говоря о качестве их исполнения? Зачем так громогласно выкрикиваются тихие задушевные есенинские строчки? Неужели нельзя было предложить исполнение русских танцев не в таком откровенно стилизованном матрёшечном стиле «а ля рюс»? Какой смысл в дорогом исполнении многих номеров программы известными актёрами, если эти номера можно только с большой натяжкой считать уместными на есенинском вечере? Почему нет единого сценического решения стиля вечера? Где Есенин-философ, Есенин-историк? Где его работы о русском народе, о погибших коренных народах Америки?
Но самое печальное недоумение: где же сам Есенин? Его тонкая умная поэзия, его творческие искания, его биография, в которой главным был совсем не разгул, не лубочное украшательство, а глубокая боль, страдание за Русь, мучительные поиски духовного пути, стремление понять происходящее, совместить мир народных традиций, национального уклада русской жизни, русского характера с происходящими социальными, общественно-политическими революционными событиями? Место проведения вечера, глубокий кризис, охвативший все слои нашего общества, поиск национальной идеи сегодня предполагали обращение к философской, эстетической основе творчества Есенина, осмысления национальной трагедии через его богатейшее наследие. 110-летний юбилей поэта совпал с тяжелейшими историческими испытаниями, выпавшими на долю его Родины, на долю русской литературы, которые так тяготеют к определению «великая» – «великая Россия, великая русская литература» и негоже мерить творчество, жизненный путь одного из самых выдающихся, всемирно признанных русских поэтов, которого можно назвать, используя меткое определение Марины Цветаевой, — «Есениным Всея Руси». Нельзя нивелировать масштаб творчества и личности Поэта. Нельзя к юбилейному вечеру Есенина подходить со сценическими мерками современной «попсы». Однако личность поэта, его идейные, творческие поиски, его лирика, его публицистика, его эпос, его трагическая русская судьба — всё осталось за сценой, всё.
Его опять ранили
Великий Александр Блок в дневнике оставил нам, потомкам, красивую запись о молодом поэте, Сергее Есенине. А Есенин как трепетно сказал о Блоке, учителе своём?! Но киношному авралу некогда глубоко поразмышлять.
То Есенин — суетящийся кролик: торт в царской семье, некулемо поворачиваясь, роняет. То Есенин — парализованный мышонок: при допросе в ЧК хвостик откидывает, попискивая. То Есенин — кучер послушный: при встрече с Троцким кивает согласно на каждую букву, произнесённую вождём.
Номах:
Я теперь вконец отказался от многого,
И в особенности от государства,
Как от мысли праздной,
Оттого что постиг я,
Что все это договор,
Договор зверей окраски разной.
Есенин — пророк, Есенин — поэт, стонущий над братоубийственной войной русских против русских. Есенин обращается к Богу, но разочаровывается, и вновь обращается: надо же, необходимо же ему опереться на истину, на здравый смысл катящейся по России непогоды. Ищет. Находит. Теряет. И здравый смысл катящейся по России непогоды. Ищет. Находит. Теряет. И опять — поиск веры поиск опоры, а ведь сердце-то у него единственное!..
Улеглась моя былая рана —
Пьяный бред не гложет сердце мне.
Синими цветами Тегерана
Я лечу их нынче в чайхане.
Неуклюже киношник всерьёз решил, что у поэта долго и веско бред в голове колыхался от выпитого?… Чушь редкая. Когда же успел Есенин, прожив 30 лет, оставить многотомное собрание сочинений, да ещё, благодаря Юрию Львовичу Прокушеву, — академическое? Когда? И когда смог поэт постигнуть и расцвести сердцем и разумом от крылатой и полетной любви? Ведь так воспеть и передать чувство любви, ласковость любви, надежду и устремлённость влюблённого человек мог только роскошно-богатырского здоровья поэт, оберегаемый от недомоганий самой матерью-природой.
Русский свет
Жить не ново, погибать не ново.
Зубы сжав, страдаю и пою.
Я давно на Поле Куликовом
Под кривыми саблями стою.
О земле подумаю, о хлебе,
О народе, лёгшем под гранит,
Не луна пылает ночью в небе,
А душа великая горит.
Что ни год — тревожная судьбина,
Что ни день, то пуля, то броня,
Потому знакомая рябина
У калитки встретила меня.
«Скоро избы наши растворятся,
Реки сгаснут в жутком далеке.
Русские, довольно покоряться
Дьявольской предательской руке.
Поцелуйте дедовы могилы,
Наклонитесь к братовой плите.
И тогда вас не покинут силы,
Свет родной спасает в темноте!»
Прикоснусь к полынь-траве устами:
В океане погребённых рас
Русские умолкли над крестами,
Но ещё надеются на нас.
Уступал я недругам и прочим
Ворогам, но больше — смысла нет,
Пусть звенит по всем дорогам отчим
Русский свет,
неодолимый свет!
Стихотворение звучит свежо, а написано мною аж в 1991 году.
Оркестр имени Сергея Прокофьева изнывал на сцене в буквальном смысле слова и смущал этим зрителей первых рядов, среди которых присутствовали и родственники Есенина. Дирижировал оркестром, более для формы, чем для музыкального сопровождения, Народный артист Павел Овсянников, — оркестр мучительно отбывал положенное время на сцене, не зная, куда девать смычки, руки, ноги. Иногда, невпопад вдруг начинал играть, на фоне звучащей фонограммы, вводя в заблуждение публику имитацией балалайки скрипками. Звучала балалаечная музыка, а артисты при этом водили смычком по скрипичным струнам.
Заслуженная артистка России Людмила Николаева неряшливо отплясывала и притопывала сама, соблазняя публику неумеренным, несоответствующим характером веселья, приличным разве что на народных гулянках. Сцены ей не хватило, и она выскочила в зал, поближе к почётным гостям, забыв о месте и смысле проведения вечера, о своём возрасте… Перевосторгалась дама.
Ансамбль «Берёзка» имени Надежды Надеждиной, художественный руководитель Мира Кольцова, вышел с русской берёзкой, при этом каждая из танцующих удивительно напоминала куклу Барби. Они жеманно исполнили свою роль на фоне скудных и не очень понимаемых зрителями хаотичных кадров кинохроники, показывающей совсем другой образ русской женщины (простой и естественной) — матери Есенина, которая с затаённым страданием смотрела на происходящее.
Диалог из «Анны Снегиной» Народного артиста России Валерия Золотухина и Ирины Линт, с запинками и отвлечённым от темы вечера пением, прозвучал, как шикарный автограф Народного артиста, не сомневающегося в своём успехе. А напрасно! Целомудренное, строгое поэтическое слово Есенина выявило, разоблачило, обличило полное несоответствие, «попсовую» замутнённость, фатовство, дешёвую претензию, безвкусицу исполнителей. Авторская композиция — самовольно выдранные поэтические строфы из поэмы «Анна Снегина», перемежающие отрывками из романсов, которые, по мнению артистов, наиболее эффектны в их исполнении, по большому счёту вообще не имеют право быть на профессиональной сцене, тем более, рядом с именем Есенина. Так хотелось прервать выступление Валерия Золотухина! «Не трогать! Это классика русской литературы!»
Диссонансом с поэзией Есенина и чувством меры прозвучало и пение народного артиста России Сергея Захарова, который тоже более претендовал на свою личную популярность. Никакого отношения к поэзии Есенина это выступление просто не имело!
Трио «Реликт» (А. Никонов, А Кондратов, В. Маюнов) не вытянули на себе тихой есенинской ноты, имитируя русское многоголосное пение не самым лучшим образом. Ну, а Народный артист России Александр Подболотов и вовсе испугал зрителей разномощностью своего вокала. Не выступал, а выл. А где же русский поэт Есенин? Где же мы, страдальцы русские? И Россия наша где?
Колокольный звон
Слово поэта Сергея Есенина — предупреждение и урок русскому народу, даже народам России, даже человечеству: не путайте Землю с коровою, хотя корова тоже требует неизбывной осторожности и ласки, а природа, Земля, из которой мы ежедневно высасываем и пожираем ягоду и лимон, черёмуху и уголь, дерево и нефть, пшеницу и газ, природа отомстит!..
А любовь — природа. Верность — природа. Народ — природа. Слово наше — природа. Истина — природа. И красота — природа.
Ну, а этой за движенье стана,
Что лицом похожа на зарю,
Подарю я шаль из Хороссана
И ковёр ширазский подарю.
Дантес, до сих пор некоторые пушкинисты доказывают, — приехал на дуэль в кольчуге, отлитой калужскими мастерами. А Пушкин — весь нараспашку, и что? Лермонтов, доказывают некоторые лермонтоведы, — выстрелил первый, но не в Mapтынова, а над собственною головою, в небо. И что? Убит негодяем. Хотя есть работы; якобы со стороны выстрел раздался до выстрела убийцы. Зачем винить Прокушева, что он считал уход из жизни Есенина через самоубийство? Опровергай, но не ерепенься перед Прокушевым, посвятившим жизнь свою судьбе великого поэта. Где вы были-то, сыщики?
Заря окликает другую,
Дымится овсяная гладь…
Я вспомнил тебя, дорогую,
Моя одряхлевшая мать.
Как прежде, ходя на пригорок,
Костыль свой сжимая в руке,
Ты смотришь на лунный опорок,
Плывущий по сонной реке.
Это и есть — Земля, это и есть — Россия, это и есть — Вселенная: её голос, её власть, её бессмертье. Тут — песня и стон поэта. Тут — камера сына поэта. Тут — холм, Голгофа, где над Окою распяли Сергея Есенина, русского Иисуса Христа… и мы, и наши дети, внуки и правнуки наши не забудут и не предадут никогда этого национального горя.
Я кланяюсь матери и отцу поэта. Я кланяюсь сестрам поэта. Я кланяюсь Краю рязанскому, Оке, соборам златоглавым, их колоколам, плачущим над берёзовыми просторами России. Спасибо им. Спасибо Господу Богу.
Как же мне не прослезиться,
Если с венкой в стынь и звень
Будем рядом веселиться
Юность русских деревень.
Но юность русских деревень и русских городов атакована беспощадными приватизаторами и богачами, разграбившими страну отцов и дедов, края, в которых рождались Жуковы и Матросовы, Пушкины и Есенины. Ежедневные посулы Кремля — жестокая насмешка над русской верностью и отвагой…
Есенин и его друзья жизнями заплатили за любовь и верность России.
Кусиков и Орешин,
Ганин и Приблудный,
Клычков и Наседкин, где вы?
А где вы, идущие, но позже, — за Есениным и есенинцами, где вы сегодня?
Павел Васильев,
Борис Корнилов,
Дмитрий Кедрин,
Павел Шубин,
Борис Ручьёв, где вас искать?..
Палаческие расстрелы непрощаемы никому: ни вождям, ни казнителям, ни осквернителям и отравителям нашей русской судьбы и совести. Показывать друзей Есенина, русских поэтов, алкашами и забулдыгами — подлость. Да, играть роль Есенина в кино — быть русским, быть образованным, быть национально неодолимым: слышать русское горе, видеть беспредел Кремля над русским народом, вставать на пути мерзавцев, не колеблясь и не пятясь.
Но даже и беспредельно честный актер, талантливый артист — никогда не достигнет той грани великого человека, которого он играет. Быть великим или играть великого — разные вещи: роль — подражание, а личность — судьба и удел, отпущенный Господом Богом на службу Отечеству.
Бронштейны расстреляли Николая Гумилева, Зиновьевцы уморили голодом Александра Блока. Ося Брик помогал отсчитывать секунды перед расстрелом Гумилёва… Блюмкины пасли Сергея Есенина, досматривали и караулили — дабы не увернулся от петли или от пули. Что же? Верь, русский народ, и все народы СССР пережили страхи перед свинцовой пулей. И сейчас Россия — под беспощадным оком масоно-олигарховой шайки. Но Бог с нами.
Изряднова помогла поэту утвердиться в призвании.
Дункан разочаровала его Америкой,
Миклашевская вернула его к вдохновению.
Бениславская чуток жизнь продлила ему.
Продлила, а сама на могиле его застрелилась от тоски по нему, разве Галя, Галина Бениславская, испугалась бы умереть за Россию? Нет. Такие души святые живут в храмах и оберегают верность и любовь нашу.
А Дункан, слышал я, — плакала на пепелище сгоревшего дома Есениных и холодной золою осыпала горячее лицо своё. И я благодарю ее.
Красота или горе личных отношений поэта с возлюбленными — не требует стукаческой зоркости, а награждает тебя мудростью и уважением.
Ночь морозная,
Тих покой перекрестка
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой извёсткой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
Зачем артист Золотухин сравнивает, рядом ставит Есенина и Высоцкого: что это — безвкусица или предательство? И кому это полезно? Дельцам? Есенина не оболгать и размах крыльев его орлиных не укоротить. А Россию не обмануть. В Блюмкине — узнает Блюмкина. В Есенине — Есенина.
Россия — мама моя святая! Россия — крест праведный мой!
Россия — тропа моя поднебесная! Россия — звон колокольный мой!
Печальные пересказы
Большой театр (исполнение Карины Сербиной) продемонстрировал красивую исполнительницу в красивом наряде, почему-то пропевшую «Аве Марию».
Всё это наполнение вечера, с акцентом на псевдорусскость песни, танца, образа русского человека, с откровенно купленными дорогими номерами ради самих этих сценических имён, но не ради сути творчества Есенина, — всё это сбивало публику с толка и уводило её в какие-то суетные впечатления гремящей и кричащей сцены.
Единственное гармоничное выступление вечера — первого исполнителя роли Есенина в кинематографе — Народного артиста Сергея Никоненко, который мастерски и с очень точной тонировкой прочитал стихи Есенина и молвил подобающие слова в память поэта. Но, увы, одного такого человеческого и профессионального выступления маловато на целых три часа утомительного вечера.
Поневоле задумаешься о роли главного режиссёра вечера Елены Седенко: что вдохновляло её, когда она формировала содержание вечера и выбирала исполнителей? Известность артистов или известность поэта, которому посвящён вечер? Желание донести до гостей образ поэта или еще раз один продемонстрировать артистических див? Лишь бы унизить русский авторитет.
Имя ведущего вечера нам удалось с трудом узнать только после долгих закулисных поисков. Пётр Константинович Татарницкий был любезен, но это не дополнило новых поэтических переживаний.
А есть другие люди,
Те, что верят,
Что тянут в будущее робкий взгляд.
Почёсывая зад и перёд,
Они о новой жизни говорят.
Почему в Храм Христа Спасителя, в Зал Церковных Соборов не пригласили опять Андрея Дементьева и Иосифа Кобзона, не уехали же они в Израиль, воротясь в этот день из Рязани? Они же там верховодили!..
Пригласить губернатора Рязанской области Георгия Ивановича Шпака можно, но вполне понятно, что он не в состоянии сказать о творчестве Есенина и его значении для русской культуры так, как это должно сказать на подобном вечере.
Недостаточно слово и Председателя Комитета и культуре Москвы Сергея Ильича Худякова по вполне понятной причине — у чиновника своя функция, свой стиль выступления, свои задачи выхода на сцену.
Не получилось большого и очень нужного разговора о поэте, о России, о судьбах русской поэзии, русской литературы, о серьезных проблемах сегодняшнего дня, на многие из которых Есенин знал ответы… Не состоялась очень нужная для нас встреча с русской поэзией. Не удался вечер не только из-за плохо подобранных участников, но, наверное, (и это самая большая беда!) – устроителям нечего было сказать в этот есенинский вечер. А писателей, прозаиков и поэтов вообще не было. Не пригласили или не захотели прийти?..
После такого вечера хочется найти противоядие и лучшее – это стихи Сергея Есенина, прочитанные про себя, но зато искренне и с любовью, и с благодарностью к великому русскому поэту, без поэзии которого просто невозможно представить себе жизнь сегодня…
В белом стане вопль,
В белом стане стон:
Обступает наша рать
Их со всех сторон.
В белом стане крик,
В белом стане бред.
Как пожар стоит
Золотой рассвет.
И во всех кабаках
Огни светятся…
Завтра многие друг с дургом
Уж не встретятся.
И все пьют за царя.
За Святую Русь.
В ласках знатных шлюх
Забывая грусть.
Черный Человек, разоблаченный Есениным – не дремлет. Вот он – Троцкий. Вот он – Гитлер. Вот он – краснобай и цэрэушник: возглавил разрушение СССР. Вот он – бухой верзила: Россию гробит.
Чем оправдают себя Горбачев и Шеварднадзе, Яковлев и Ельцин? А Гайдар и Кириенко – очистили миллионы сберкнижек у трудовой интеллигенции и рабочего класса, а не судимы!.. Лжестроители, ограбившие честных людей, оставили их без крыши над головою?
Чёрный Человек сеет кровь в Чечне, смуту на Украине и в Белоруссии. И России спокойно жить не дает. Кто он?.. Грабитель убивает в Москве конкурента, а под Москвой возводит себе пятиэтажный особняк. Что это? Это – национальная идея Кремля, извините, России?
Но Есенинский комитет с помощью есенинцев ИМЛИ и Бюро художественной литературы, с поддержкой Юрия Бондарева и Владимира Гусева, Валерия Борисова и Геннадия Гоца организовал целый ряд щедрых праздников, посвященных дню рождения поэта. Последний – в Музее Маяковского – на удивление добрый, молодежный, замечательный!
После встречи я, взволнованный, шагал, прогуливался по тротуару. И вдруг на меня с лаем набросилась грязная шерстистая дворняжка. Я топнул левою ногою – она, визжа, кинулась в подворотню моей любимой и самой патриотической газеты «Клык бульдога», — я за ней. Но во дворе на меня с небес спустились три солнца. Да, да, три ясных русских солнышка.
Первое – длинное и глуповатое. В руке – корзина с пародиями и одами о Берии. Второе, пузатенькое, но весьма самоуверенное – с портретиком Лили Брик, старухи переделкинской. А третье – с бодуна: то ли ермолка, то ли шляпа, но жару много!.. Я повернулся и хлопнул калиткой. Ведь и ослепить могли же. В сточной ямке, уже не мурзясь, лежал тот пёсик, четвертое солнышко и умолял: «Мужик, забери меня от этих долбанутых!..» А возле пёсика, хмельная, покачивалась юристка, баба с деревянной кувалдой.
В грязном дворняжковом пёсике таился боевой есаул, крупный поэт, будущее четвертое светило. Господи, спасибо тебе за чудо! И я, медленно шагая, повторял и повторял неземные строки Сергея Есенина:
Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверьё, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Так выпьем за Есенина! За вечевой и неугасимый свет русский!..
Меня не удивляет и даже не очень оскорбляет ложь киношников – огульное пьянство Сергея Есенина, ежечасные сумасшедшие его выходки, дурашковые хихиканья и почти кинжальные мордобития: киношники решили соорудить вокруг себя громовую славу, всемирную очередь в кинозалы и прочее. Бог им судья. Они ведь играют роль, но никогда не ощутят подлинного самосознания поэта, никогда: ибо осознания гения кем-то, глубины его размышлений, истин его, данных ему Богом, не может быть достигнуто и талантливыми актерами. Подражание, и талантливое, — есть подражание. А Есенин – русский Христос!
Жалко слушать, как с экрана «есенинцы» соглашаются с течением сюжета и факта фильма. Жалко видеть жалких… А Рюрик Александрович Ивнев, самый родной друг Есенина, говорит нам через воспоминания, что поэт, возбуждая застольный шум, отвлекал от себя дискуссиями внимание и выплескивал чарку водки под стол…
Мы до нынешнего дня еще не собрали всех произведений поэта, имея на руках уже академическое многотомное собрание его сочинений: так. Ну, скажите же, — когда же он успевал ежедневно напиваться, прожив 30 лет?
Он, великий русич, и сейчас им, ненавистникам русского авторитета и русской судьбы, отвечает:
Так хорошо тогда мне вспоминать
Заросший пруд и хриплый звон ольхи,
Что где-то у меня живут отец и мать,
Которым наплевать на все мои стихи,
Которым дорог я, как поле и как плоть,
Как дождик, что весной взрыхляет зеленя.
Они бы вилами пришли вас заколоть
За каждый крик ваш, брошенный в меня.
2005